Повесть «Есть на свете облака и паруса» - Истории станут явью (продолжение)

     В жизни каждой хорошо воспитанной дамы должно быть место, где она может чувствовать себя маленькой и наивной девочкой.

     Конечной целью,  и она в этом себе признавалась, ежедневного утреннего путешествия  для неё являлось именно такое место  -  большая поляна, - редкость  для обычного густого  и труднопроходимого леса. Внешне поляна  была ничем не примечательна, но для Мышки это было особое  место.

     Мышка никогда не читала о том, что Душа не стареет, пока тянется к свету. В её маленькой аккуратной головке не водились столь глубокие и серьёзные мысли. Она не думала о старости и о том,  что старость наступает тогда, когда будущее перестаёт быть ярким, живым и манящим. И если нет Мечты, зовущей к созданию чего-то нового, старость живёт в сердце вне зависимости от возраста. Всего этого Мышка не знала. Но интуитивно она о многом догадывалась и понимала: поляна была единственным местом, где возможно было раствориться  во времени, и  почувствовать себя самой собой.

     Под внешним спокойствием и несколько чопорными манерами в ней таилась живая и пытливая Мышка. А еще  жила тяга к чему-то непонятному, но высокому, тоска по какой-то другой жизни, той, о которой она ничего не знала. И любовь к творчеству. И в этом была её  маленькая тайна.

     Пройдя по склону небольшого холма, она выходила на свою поляну, всегда в это время залитую солнечным светом, и, обходя её по кругу, поднимала  глаза к небу.  Каждый раз Мышка с удив-лением и радостью отмечала, что оно такое же чистое, как в далеком детстве, и с радостью  любовалась этим удивительно огромным голубым небом, иногда в белых,  на вид пушистых фигурах, про которые она знала, что это облака.

     Именно эта поляна, хорошо знакомая с детства, совершенно обычная и, наверное, похожая на многие другие поляны, была её  личным уголком. Только здесь она вновь чувствовала себя маленькой и удивительно счастливой. Она вспоминала, как приходила сюда девочкой, часами сидела в тени дикого шиповника, росшего на краю поляны и именно здесь, глядя ввысь,  мечтала…  И тогда, и сейчас, когда Мышка стала уже взрослой дамой, поляна оставалась её любимым местом - здесь она чувствовала себя настоящей.

     Куст дикого шиповника стал за эти годы ещё более широким и раскидистым, и она сидела в его тени, глядя на облака,  дивясь затейливости фигур, так спокойно и сосредоточенно спешивших куда-то из года в год, по одному, только им ведомому маршруту.

Обычно облака были похожи на вполне привычные и знакомые       с детства предметы, но  иногда их очертания были совсем непонятны, и она, запрокинув голову, подолгу рассматривала их,  отчего её шляпка иногда падала в траву. Такая ситуация заставляла  Мышку смущённо оглядываться: не видит ли кто столь  неопрятный  вид хорошо воспитанной  и серьёзной дамы. А облака постоянно  двигались, куда-то летели, меняя форму и превращались  то в незнакомые Мышке парусники с наполненными ветром парусами,  то в большие утюги, вполне понятно для чего предназначенные, но непонятно зачем проглаживающие и без того ровную  гладь неба. И Мышка, глядя им вслед,  размышляла о

предназначении удивительных фигур… «Сколько лет прошло, а  облака остаются  очень  похожими  на всевозможные знакомые и незнакомые мне предметы …Они  всегда отличаются друг от   друга… Почему  образуются  какие - то фигуры?

Может быть, и не всегда…

Почему эти фигуры то понятные, то нет? Может быть, они всегда похожи на какие-то предметы, но я просто не знаю, на какие?» - размышляла Мышка.

Конечно, Мышка  читала книги и была вполне образованной по лесным понятиям мышью, но знать, откуда берутся облака,  она не могла, и почему они повторяют многие знакомые и незнакомые ей предметы, ведать не ведала. Поэтому тема облаков занимала большую часть времени в её размышлениях.  Впрочем, это не мешало ей заниматься и другими делами.

     Когда-то её Бабушка держала шляпную мастерскую и считалась в этом лесу лучшей мастерицей шляп. Мышка хоть и была в то время мала, но знала многое из того, каким образом сделать хорошую модную шляпку. И позже, став взрослой, не раз делала своими руками очень симпатичные шляпы.

     Но времена менялись, на смену уникальной ручной работе пришли изделия,  выполненные на фабриках столицы, да и стали они какими-то более упрощенными, практичными, более повседневными, что ли… Увы, умение делать необычные и оригинальные вещи пригодилось только самой Мышке…

Правда, ещё жила в лесу большая в прошлом модница, сова по имени Жозефина, которая иногда по старой памяти просила Мышку сделать ей очередную оригинальную  шляпку. Но в последнее время просьбы стали более редкими. Жозефина старела, всё больше спала не только днём, но и ночью, а ночная жизнь уже не требовала от неё быть модной, яркой и запоминающейся старушкой.

     Мышка в основном делала шляпки для себя. Иногда быстро придумывала какую-то, как ей казалось, интересную мужскую или женскую модель - и за ночь рождалась новая шляпка. Иногда долго вынашивала идею своего произведения искусства  и  не торопилась с её воплощением.

Так постепенно в её доме, в одной из комнат на втором этаже, которую пришлось приспособить под гардеробную, появилась удивительная коллекция, состоящая из шляп, сделанных своими руками, неповторимых и, следовательно, уникальных.

Здесь красовалось множество интересных  и необычных  шляп разных видов, панам, капоров, кепи, и канотье, затейливых и своеобразных, но, в основном, преобладали особенно любимые хозяйкой котелки, выполненные из соломки.

      «Было бы очень неплохо, если бы вновь вернулась мода на шляпы… - думала она иногда, - все свои шляпки, я, возможно, просто раздарила бы тем, кому они приглянулись, и их носили бы ежедневно, в любое время года...»

     Иногда она глядела за окно и о чём-то мечтала, но если бы её спросили  о чём, она смогла бы ответить одной фразой: «Я верю в то, что мои шляпы кому-то нужны, и эта мысль делает меня совершенно счастливой!» Конечно, подобного рода мечты не совсем уместны для  очень серьёзной дамы, но Мышка иногда позволяла себе быть несерьёзной, и это её даже веселило.

      Однажды, отдыхая  на своёй любимой полянке и всерьёз задумавшись над проектом очередной новой шляпы, она устремила взгляд в небо, и увидела  невозможное: в его прозрачной синеве парила белая воздушная и явно соломенная шляпа с огромными и великолепными цветами. Застыв на несколько секунд от изумления, Мышка опустила глаза и надолго задумалась над удивительным и необъяснимым происшествием. Но поразмыслив  о впечатляющей  белой конструкции, скользящей в воздушном просторе, пришла к выводу: вероятно, каким-то непостижимым  образом  её мысли на этой поляне становятся видимыми, а это не совсем правильно, ведь думать можно о чём угодно, но делиться своими мыслями  со всеми вовсе необязательно. Это открытие, впрочем, как и само событие, безмерно позабавило Мышку, но впоследствии неоднократно  наводило на  раздумья. Тем не менее, она не утратила способность  мечтать. Впрочем,  продолжая  приходить на любимую  поляну, Мышка в своих мыслях стала более сдержанной.

     После поляны, на которой она задерживалась дольше, чем в других местах,  Мышка спешила домой.

Дома ее ждали всевозможные важные дела: легкий обед, как правило,  из двух блюд, который она готовила с вечера, и  небольшой послеобеденный отдых. После этого Мышка любила посидеть на веранде за чашечкой чая с книгой в руках, почитать или обдумать происшедшие за день события. Блики ярких солнечных лучей беззаботно играли друг с другом, скользили по маленькой и чистенькой веранде, и Мышка безмятежно отдыхала в атмосфере своего милого и уютного жилища.

     В зависимости от вдохновения, вечер проходил либо в саду, где Мышка с удовольствием ухаживала за своими  цветами, либо за рабочим  столом, на котором среди соломы в ворохе лент, кружевных розеток и искусственных цветов обретали жизнь новые шляпки.

Женские шляпы для коллекции Мышка украшала цветами, сделанными из разноцветных лоскутков атласа или батиста, лент и капрона, бусинок и маленьких пуговичек, с большим искусством подбираемых к каждому новому фасону. К сожалению, украшать их живыми цветами было невозможно. Но это не очень расстраивало рукодельницу: в конце концов,  быть единственно оригинальной и  модной  во всём лесу не так  уж и плохо.

     Вечером она откалывала со своей шляпки уставший и сникший за день букетик цветов, с грустью глядела на него и с тихим «прости» уносила в сад, где и  оставляла увядшие цветы – иногда под деревьями, иногда, где-то на середине одной из клумб.

А впереди была ночь, и сны  Мышки иногда были легки и безмятежны, а иногда наполнены путешествиями в другие места, невнятной суетой, царившей там,  встречами с чем-то новым, пугающе интересным и захватывающе неизбежным. Как правило, утром она не помнила, о чем эти сны.

     Но еще ей снились облака. Часто в форме огромных  парусников, но она не знала, что это парусники, и эти тайны заставляли её невольно трепетать и волноваться.

     Эти сны Мышка помнила всегда.